Форум больных шизофренией

Из книги ВЛАДИМИР ЛЕВИ

ОХОТА ЗА МЫСЛЬЮ
(ЗАМЕТКИ ПСИХИАТРА)


Английский психолог Гарри Ашер был одним из тех, кого побудило принять ЛСД здоровое любопытство к нездоровым явлениям психики.
«Я уселся в кресло, и мне дали мензурку с жидко¬стью, в которой была одна тридцатимиллионная грам¬ма ЛСД. Спустя полчаса препарат должен был начать действовать.
Прошло 30 минут, и врач спросил меня, чувствую ли я что-нибудь.
— К сожалению, ничего, — отвечал я. — Ужасно меня тошнит, но это, видимо, ничего не значит.
Кстати, именно тошнота — первое проявление дей¬ствия ЛСД.
— Может быть, мы отправимся погулять по пар¬ку, — предложил я через несколько минут. — Време¬ни у нас много, и делать нечего.
Лишь потом, когда я стал анализировать свои ощу¬щения, я сообразил, что не выношу прогулок, и в са¬мом предложении прогуляться уже сказалось действие-препарата.
Шли минуты.
— Нет ли у вас каких-нибудь необычных зритель¬ных ощущений? — спросили меня.
Я выглянул в окно.
— Ничего особенного. Правда, вон у той фабричной трубы посредине что-то вроде солнечного зайчика, слов¬но я смотрю на нее сквозь призму, но это неважно, — отвечал я.
Сейчас я чувствовал себя превосходно, был полон энергии, находился в состоянии подъема, хотелось сме¬яться, и я смеялся так неудержимо, что у меня начали болеть мышцы шеи и груди.
Потом появились нелады со зрением, особенно в том, что касалось глубины пространства. Весьма позаба¬вил меня вид одного из ассистентов, который носил оч¬ки. Они казались мне далеко выдвинутыми вперед, а лицо отодвинутым назад.
— Вы понятия не имеете, как вы смешно выгляди¬те, — сообщил я ему, лопаясь от смеха.
Неожиданно хорошее настроение у меня исчезло. Тошнота усилилась, зрительные нарушения стали мучи¬тельными. Я был болен.
Мне казалось, что ноги мои очень маленькие и на¬ходятся страшно далеко, словно бы я смотрел на них в перевернутый бинокль. Но тут же они оказывались где-то под самой шеей и выглядели огромными. Ходь¬ба в таких условиях была трудным искусством, к тому же у меня были трудности с сохранением равновесия, поскольку изменения в размерах ног и их расстояний от меня происходили все быстрее и бы¬стрее.
Я направился по коридору в туалет. Путешествие оказалось недолгим. Длина коридора менялась несколь¬ко раз в минуту. Расстояние до моих подошв тоже. Кроме этого, менялись мои собственные размеры. Все растягивалось и сокращалось, как мехи гармошки. И все-таки я продвигался вперед.
Когда я вернулся в лабораторию, меня подвергли новому эксперименту: усадили в кресло, а напротив установили источник света, который с помощью механического устройства можно было зажигать и гасить через любые интервалы времени. Лампа эта мигала до¬вольно быстро, что не было болезненным, но все же до¬статочно неприятным. Меня спрашивали, что я вижу. Я видел разные вещи, но больше всего меня поразила чья-то белозубая улыбка в самом центре лампы. Мне ка¬залось, что оттуда выглядывал и глаз.
Мне велели лечь и закрыть глаза, а весьма симпа¬тичная медсестра начала светить мигающей лампой на мои прикрытые веки, попросив говорить о своих ощу¬щениях. Когда мы дошли до скорости 23 вспышки в минуту, появились очень приятные галлюцинации. Я на¬ходился на пляже, рядом были три милые девушки. Когда я вернулся к действительности (это случилось лишь после того, как погасили свет), то был удивлен, что рядом сидит только одна медсестра.
Затем меня исследовали при помощи электроэнцефа¬лографа — прибора, записывающего биотоки мозга. Для этого пригласили молодого человека, который про¬бовал укрепить электроды у меня на голове.
— Пожалуйста, не вертитесь так, — попросил он меня.
— Да ведь я лежу, как колода, — обиделся я. — Чуть-чуть плаваю в воздухе, но очень спокойно, и вам это не должно мешать.
Оказывается, я немилосердно вертелся, и лишь с большими усилиями мне удалось заставить себя про¬лежать без движения около четверти часа. Позднее мне говорили, что я лежал относительно спокойно лишь с минуту.
Потом я начал без отдыха болтать. Сознавал это, по не мог остановиться.
Меня вывели в коридор. Там обнаружилось, что я состою из двух людей. Главный, который находился примерно там, где и мое обычное «я», и другой, кото¬рый был от меня слева. Мы могли общаться друг с другом с помощью передачи мыслей, но не голосом. Тот, что в середине, мое лучшее «я», был прекрасным человеком, сильным, решительным и ловким. Второй был, несомненно, человеком неприятным.
«Может быть, выскочишь в окно?» — предложил он мне.
Мысль показалась мне стоящей, и я как раз соби¬рался ее осуществить, когда мое более сильное «я» вмешалось и ответило: «Не выдумывай. Не будь таким иди¬отом».
— Прошу отвезти меня домой, — потребовал я вдруг от экспериментаторов. Молодая женщина-врач согласи¬лась отвезти меня на своей машине. Я никому не го¬ворил, что нас было двое. Женщина сказала, чтобы я говорил, куда ехать. Как потом оказалось, мы ехали по моим указаниям невероятно странным путем, хотя я знал дорогу наизусть. Ехали мы очень долго, но мне было все равно. Наступала новая фаза действия ЛСД — фаза полного безразличия и апатии.
Дома нас встретили жена и дети. Врач предупредил жену, что длительное время я буду невыносимо болт¬ливым.
— Пойду прогуляюсь, — сказал я жене. — Держи детей от меня подальше, прошу тебя.
Я не сказал ей, что у меня было непреодолимое же¬лание обижать детей.
— А можно отпускать тебя одного? — спросила меня жена, которая была, видимо, поражена случив¬шимся.
— Я не смог бы в таком состоянии перейти на дру¬гую сторону улицы, — оправдывался я, — потому что совершенно не могу оценивать расстояния, так что меня сразу собьет машина. Но я намереваюсь обходить по кругу наш квартал по одной и той же стороне, все время сворачивая влево, и ты время от времени будешь видеть меня.
Я отправился в путь. Эффект «гармошки» все еще сказывался, но мышцы функционировали нормально. Я не мог бы усидеть спокойно на месте, поэтому пред¬почитал ходить и имел, кстати, надежду, что прогулка ускорит мое возвращение к нормальному состоянию. Все это время я говорил сам с собой вслух.
Вечером жена склонила меня к возвращению домой и даже к тому, чтобы я сел у кровати младшего сына и почитал ему. Мне казалось, что я здорово читаю, но позднее выяснилось, что читал я страшно медленно и невыразительно. После этого мы отправились к нашим знакомым ужинать.
У меня все еще продолжались неприятные галлюци¬нации, но болтал я, как нанятый, и забавлял всю ком¬панию. За десертом я заметил на крыше дома на про¬тивоположной стороне улицы маленького человечка
— Там торчит маленький человечек, — сказал я. — Он держит в руке термометр. Мерит температуру ды¬ма в трубе. Говорит, что она очень высокая. Мерит также массу дыма и горячего воздуха — словом, все, что выходит из трубы. Таким способом он может под¬считать количество тепла, которое достается небу.
Хозяин слушал очень вежливо и с большим инте¬ресом.
Затем жена отвезла меня домой, и я лег в постель.
На следующее утро мне не хотелось вставать. Я на¬ходился в состоянии апатии и время от времени плакал, хотя и не чувствовал себя уж очень несчастным. Так себе. Коллеги приходили ко мне с визитами. Все были совершенно зеленые с ног до головы. Очень хо¬телось выскочить в окно, но не с целью самоубийства, а ради самого прыжка. Во мне уже не было двух лю¬дей. Увы, оставался лишь тот, неприятный, и всячески искушал меня.
Я оставался в постели длительное время и только через две недели почувствовал, что уже здоров, хотя довольно апатичен и нервен. И уже было думал, что действие ЛСД прошло, как вдруг однажды утром по¬явилось насекомое. Оно сидело на краю раковины, в ванне, огромное и грозное, а когда я дунул на него, начало делать странные движения и шипеть. Я был по¬ражен и лишь спустя некоторое время понял, что это кусочек сгоревшей бумаги.
Результаты ЛСД сказывались еще несколько меся¬цев. Я должен был принимать снотворное, хотя прежде спал как сурок. Мои нервы были в плачевном состоянии.
Но сейчас почти все прошло. И если состояние, в котором я оказался, приняв одну тридцатимиллионную грамма ЛСД, было действительно шизофреническим со¬стоянием, то сочувствие мое к людям, страдающим от этой болезни, возросло стократ».

Из этой же книги:

"В отдельных случаях ЛСД, как и другие галлюциногены, улучшает состояние душевнобольных. У других больных, которых, казалось, ничто не может вывести из однообразного состояния, ЛСД вызывает обострение, после чего наступает некоторое просветление. Некоторым невротикам галлюциноген помогает выговориться, сбросить с себя груз прошлого...
Больные с типичными формами шизофрении обычно устойчивее к влиянию ЛСД, чем здоровые люди. Это снова наводит на мысль, что у больных в мозгу есть собственные галлюциногены, которые не пускают пришельца, как ключ, вставленный в замок, не пускает ключ с другой стороны. Некоторые из препаратов, применяемых для лечения тяжелых психозов, препятствуют и действию ЛСД."

а Грофа не читал?
вроде как "мэтр от лсд")))
на koob.ru вроде был

Интересная статья,Миррор!!!!Никогда не принимал ЛСД.Но пил торэн.Состояние немного похоже от него,на то,что описывается в статье.Кстати от анаши мне становилось гораздо-гораздо легче.Исчезали страхи,неуверенность.Это было чудно.Лучше нейролепта всякого.Нейролептики вообще не убирают эти симптомы,а анаша дико помогала.

Атлантис писал(а):Интересная статья,Миррор!!!!Никогда не принимал ЛСД.Но пил торэн.Состояние немного похоже от него,на то,что описывается в статье.Кстати от анаши мне становилось гораздо-гораздо легче.Исчезали страхи,неуверенность.Это было чудно.Лучше нейролепта всякого.Нейролептики вообще не убирают эти симптомы,а анаша дико помогала.

Я от анаши в тревогу последнее два, три раза впадал. поэтому прекратил.